В БУРЯТИИ АДВОКАТ ВТОРОГО ВРАЧА ПО «ДЕЛУ КОТЕНКО» РАССКАЗАЛ ПОДРОБНОСТИ
По его словам, ни одна из экспертиз не нашла связи между действиями педиатра и печальным итогом
В Советский районный суд г. Улан-Удэ передано уголовное дело на второго доктора по так называемому «делу Котенко». Врачу Ирине Бекетовой, лечившей младенца в педиатрическом отделении Детской клинической больницы на Модогоева, предъявлено обвинение по той же, 238-й статье УК РФ, по которой в июле нынешнего года анестезиолог-реаниматолог этой больницы Алдар Цыденов был признан виновным в оказании медицинских услуг, приведших к смерти маленького пациента.
Как известно, суд назначил врачу реальный срок (4 года в исправительной колонии общего режима) с дополнительным наказанием в виде лишения права заниматься врачебной деятельностью в течение 2,5 года. В то время как сторона защиты направила в Верховный суд Бурятии апелляцию, следователи завершили уголовное дело в отношении Ирины Бекетовой как врача, наблюдавшего ребенка в педиатрическом отделении. Мы встретились с адвокатом Дмитрием Бадмаевым, чтобы узнать некоторые подробности самой громкой на данный момент «медицинской» истории.
– Дмитрий Александрович, известно, что ваша подзащитная была первым врачом по «делу Котенко», кому предъявили обвинение. Почему в таком случае дело передано в суд только сейчас?
– Педиатр Ирина Бекетова была тем лечащим врачом, кто принимал ребенка в больницу, наблюдал его, пока он находился в педиатрическом отделении, выносил решение совместно с заведующей отделением 4 февраля 2019 года направить ребенка в реанимацию, где им занимались уже другие врачи, включая анестезиолога-реаниматолога Алдара Цыденова, и где, собственно, состояние младенца ухудшилось.
И моя подзащитная, и я приносим искренние соболезнования семье Котенко по поводу случившегося. В деле имеется несколько фотографий, смотреть на которые действительно страшно. Однако все материалы на сегодняшний день и сам ход расследования свидетельствуют о том, что дело приобрело нездоровую политическую окраску. Как известно, «дело Котенко» взято на контроль руководителем Следкома России Александром Бастрыкиным, получило широкий резонанс и как итог в отношении врача анестезиолога-реаниматолога уже вынесен беспрецедентный по степени наказания приговор, который пока не вступил в законную силу.
– Ирина Бекетова признает свою вину?
– Ни я, ни Ирина Бекетова не считаем ее виновной на основании того, что ни одна судебно-медицинская экспертиза, проведенная по делу, не установила какой-либо причинно-следственной связи между ее действиями и теми последствиями, которые в итоге наступили. Всего в рамках уголовного дела экспертиз по установлению причин смерти ребенка было проведено две: в г.Санкт-Петербург и в г. Хабаровск. Я, как юрист с большим стажем работы, отмечаю, что кадровый состав экспертов при проведении экспертизы в г. Санкт-Петербург, по моему мнению, был наиболее опытным, с более широким диапазоном медицинских специальностей. Например, в составе данной комиссии присутствовали два врача педиатра с опытом и практической, и научной работы, а также профессиональный врач рентгенолог с большим опытом работы. Считаю, что это имеет одно из ключевых моментов, так как в вину И. Бекетовой ставят и тот факт, что она на начальном этапе лечения не назначила ребенку дополнительную рентгенографию. Так вот в материалах, которые были представлены на экспертизу в г. Санкт-Петербург, эксперт-рентгенолог не обнаружил оснований и необходимости в проведении такого исследования, в отличие от экспертов из г. Хабаровск. Проведенная в Санкт-Петербурге экспертиза вообще не выявила на первоначальном этапе лечения ребенка, с 31 января по 4 февраля, серьезных нарушений при оказании медицинской помощи согласно установленным стандартам.
Когда у ребенка в ночь на 3 февраля произошло первое ухудшение состояния здоровья и снижение сатурации, врача Бекетовой в больнице вообще не было, в отделении в это время дежурил другой врач. После ухудшения состояния здоровья экстренно было проведено необходимое дополнительное лечение, и к утру состояние ребенка стабилизировалось, все жизненные показатели были в норме. Когда через сутки ситуация изменилась, Бекетовой и заведующей отделением сразу же было принято решение о переводе ребенка в реанимацию. Еще раз повторюсь, экспертной комиссией г. Санкт-Петербург в заключении указано, что нарушений медицинских стандартов, рекомендаций, иных нормативных актов по профилю инфекционных болезней, пульмонологии, анестезиологии и реанимации при оказании медицинской помощи Котенко З. А. на всех этапах лечения, которые бы находились в причинной связи с наступлением смерти пациента, экспертной комиссией не выявлено, кроме несвоевременного перевода ребенка на ИВЛ.
– Тогда что ставится в вину педиатру Бекетовой?
– На момент поступления Котенко в стационар было установлено заболевание «острый бронхит с обструктивным синдромом». Это заболевание, по мнению экспертов из г. Хабаровск, с учетом анамнеза ребенка и его возраста, при прогрессировании редко, но может осложняться развитием бронхопневмонии, пневмонии различной локализации, в том числе сопровождающееся эпизодами десатурации при срыве компенсаторных возможностей организма, что, собственно, и произошло.
Насколько в этом виноват врач Бекетова и другие врачи? Экспертной комиссией КГБУЗ «Бюро СМЭ» Министерства здравоохранения Хабаровского края было отмечено, что допущенные лечащим врачом дефекты создавали угрозу для жизни и здоровья ребенка, но в прямой причинно-следственной связи с наступлением его смерти не состоят, поскольку являются не причиной, а условием, при котором реализовался неблагоприятный исход.
Поскольку две экспертизы содержали прямо противоречащие друг другу выводы, для устранения выявленных неясностей мы ходатайствовали перед следователями о проведении дополнительной комплексной (комиссионной) судебно-медицинской экспертизы в ФГБУ «Российский центр судебно-медицинской экспертизы Минздрава России» (РЦСМЭ) в г. Москва. Однако следствие отказало нам, что мы считаем явно необоснованным.
– Можно пояснить, что такое условия, при которых реализовался неблагоприятный исход?
– Здесь необходимо отметить, что условия, которые могут создать угрозу для жизни и здоровья ребенка, тем более такого маленького, могут быть самыми разными и не только в лечебном учреждении.
Но и до его поступления в больницу: например, из-за каких-либо патологий при прохождении беременности, во время родов, послеродового развития и наблюдения и т. д. и т. п. – всего предусмотреть и устранить негативное воздействие на организм маленького ребенка невозможно, но стремиться к этому надо.
Дать юридическую оценку возникновению или созданию условий, опасных для жизни и здоровья, необходимо в данном случае суду, поскольку стороны защиты и обвинения имеют по данному вопросу прямо противоположную позицию.
Если разбираться в таком широком понятии, как «создание условий, опасных для жизни и здоровья для детей до 6 лет», что вменено в вину подзащитной, то, по моему мнению, для любого ребенка такого возраста практически любое заболевание создает угрозу здоровью и жизни. Как отреагирует организм ребенка на лечение, предсказать невозможно. Поможет лечение и ребенок вылечился – хорошо, но угроза то для здоровья была, соответственно, необходимо возбуждать дело, но это же абсурдно.
При таком подходе мы придем к выводу, что судить надо практически всех, кто в эти пять дней контактировал с ребенком, поскольку получается, действия всех лиц лечебного учреждения так или иначе создавали какие-то неблагоприятные условия для его здоровья. Возможно, здесь есть вина не только врачей ДКБ, но и других медицинских работников. В данном случае «нельзя всех грести под одну гребенку», и при таком раскладе республика может вообще остаться без медицинского персонала.
Другой вопрос, какие условия для работы были созданы для самих лечащих врачей, потому что та же Ирина Бекетова, имея небольшой стаж работы по специальности, была переведена в Детскую клиническую больницу приказом со своего основного места работы по причине острой нехватки специалистов. На момент случившегося она была лечащим врачом в двух педиатрических отделениях вместо одного, что также не могло не влиять на результаты работы.
Далее хочу отметить, что все эксперты установили, что на момент поступления пациента в стационар уже имело место заболевание «острый бронхит с обструктивным синдромом». По мнению хабаровских экспертов, это заболевание, повторимся, с учетом анамнеза ребенка и его возраста при прогрессировании редко, но может осложняться развитием бронхопневмонии при невозможности организма бороться с болезнью.
Теперь в суде необходимо установить, а могла ли Бекетова или другие медики педиатрического отделения ДКБ вообще предвидеть негативное развитие болезни в данном случае. Потому что однозначно никто из врачей не желал нанести какого-либо вреда здоровью ребенка, а тем более наступления смерти пациента.
Проблема заключается в том, что при такой постановке вопроса суду необходимо установить, с какого момента состояние здоровья пациента перешло критическую точку и вылечить его было невозможно. Произошло ли это еще в педиатрическом отделении или же в реанимации, куда 4 февраля был направлен ребенок.
Какое бы решение ни принял суд, все равно одна из сторон будет считать его несправедливым, незаконным и продолжит бороться в вышестоящих судебных инстанциях. Однако, несмотря на это, все мы надеемся на справедливое правосудие в лице Советского районного суда г. Улан-Удэ и что дело Ирины Бекетовой будет рассмотрено объективно и с учетом всех обстоятельств.
Источник